Скейтбординг долгое время казался чиновникам чем-то странным, так как слишком сильно выбивался из привычных стереотипов. Об этом в интервью RT заявил глава профильной федерации Илья Вдовин. По его мнению, включение вида спорта в программу Олимпийских игр способно привлечь молодёжную аудиторию. Функционер также рассказал, с какими проблемами сталкивается субкультура, назвал Нижний Новгород российской столицей скейтбординга, вспомнил о коллаборации с Ильей Авербухом на 300-летие Перми и объяснил, почему Grand Skate Tour способен стать успешным коммерческим продуктом.
— Ваш вид спорта — олимпийский, и как бы подразумевается, что вы, как и многие другие спортсмены, сейчас находитесь в изоляции от международного спортивного движения. Тем не менее сумели год назад организовать грандиозный турнир в Москве Grand Skate Tour с участием более 40 стран, этим летом и осенью намереваетесь провести сразу три международных мероприятия. Каким образом удаётся сохранять в стране всю эту «движуху»?
— В олимпийской программе, кстати, мы оказались по стечению обстоятельств. Не так, как другие виды спорта.
— В каком смысле?
— Скейтбординг, как вид спорта, вообще никогда не просился на Игры. Но когда в МОК поняли, что теряют зрителя и особенно молодёжную аудиторию, люди озаботились тем, чтобы эту проблему решить. Вот и возник вариант со скейтбордингом — некой не слишком понятной вещью, но которая похожа на спорт, имеет соревновательную составляющую и, что важно, существует абсолютно по всему миру. Нет такой страны, где не было бы скейтбординга.
Это доступно, поскольку сама доска стоит недорого, а если ты босяк из фавел, то для тебя это ещё и прекрасный городской транспорт. Видимо потому в МОК и решили, что такой вид спорта олимпийской программе точно не помешает. И включили его в программу Игр, при том, что на тот момент, у скейтбордистов даже не было дееспособной международной федерации.
— В олимпийской истории было немало случаев, когда какой-то вид спорта появлялся в программе, но быстро из неё исчезал.
— В отношении скейтбординга довольно быстро сбылся прогноз Томаса Баха, предсказавшего, что этот вид спорта станет спортом №1 по рейтингам на мобильных устройствах.
Для сноубордиста 32 года — самый расцвет сил, когда можно завоёвывать награды на крупных международных соревнованиях, заявил в…
— Вы сейчас имеете в виду статистику Игр в Токио?
— Да. Из десяти спортсменов, имевших на Олимпиаде самые большие охваты в соцсетях, трое были скейтбордистами. А эта аудитория — именно то, что нужно спонсору. Точно так это работает и в России. У нас всегда полные трибуны. На одном из первых чемпионатов России, который мы проводили на Малой спортивной арене Лужников, к нам заглянул президент ОКР Станислав Поздняков и ахнул: «Ничего себе, восемь тысяч зрителей!»
Вся официальная спортивная отрасль ориентирована прежде всего на то, что главным показателем эффективности служит олимпийская медаль. И всегда было обидно: от нас вроде как тоже требуют этих медалей, «забыв» предоставить соответствующую инфраструктуру.
— Причину неприятия вы понимали?
— Думаю, всё дело в том, что скейтбординг казался чиновникам чем-то странным, слишком сильно выбивался из привычных стереотипов. По сути, наш вид спорта — это то, чем рок был в музыке. Тоже ведь поначалу было неприятие: шумные, волосатые. Но кто продал больше всего альбомов? Рок-группы. Скейтбординг — та же история. Она про молодёжь, про глобальное сообщество. Если у тебя есть доска, и у меня есть доска — мы братья. Вне зависимости от того, что ты бедный, я богатый, ты чёрный, я белый.
— Мы начали разговор с темы соревнований. На примере более традиционных видов спорта отчётливо видно, что иностранные спортсмены сейчас не решаются ехать в Россию, опасаясь санкций со стороны МОК. Получается, скейтбордистам всё по барабану?
— Как сказал участник Олимпиады в Токио Даллас Оберхольцер из ЮАР, который, к слову, уже квалифицировался на Игры в Париж, «мы известны тем, что любим нарушить правила…»
— Это не тот Оберхольцер, которому почти 50 лет?
— Он самый.
Ему к Олимпиаде в Париже исполнится 49 и соревноваться он будет в том числе и с теми, кому 12. В начале июня Даллас планирует приехать к нам на турнир в Нижний Новгород. Ещё одна легенда скейтбординга Тони Хоук высказался ещё прямее: «Скейтбординг нужен Олимпиаде больше, чем Олимпиада скейтбордингу».
— Сложно не согласиться.
— Опять же, с точки зрения спонсоров, всё просто: на момент, когда скейтбординг стал олимпийским видом, главная лига этого вида спорта имела четыре миллиона подписчиков в Instagram*, а вся Олимпиада — два. Что касается вашего вопроса о том, почему к нам приезжают, могу привести ещё одну цитату — прошлогоднего победителя соревнований Маттиаса дель Олио: «Федерация скейтбординга России для меня сделала больше, чем Федерация скейтбординга Аргентины. Дома мне не дали ни единого песо, а у вас я каждый год выигрываю солидные призовые, и отлично провожу время».
— В прыжках в воду тоже пытаются организовывать международные турниры, придумали кубок Евразийских стран, но по факту к нам приезжают люди из совершенно непрыжковых стран типа Гватемалы, Эквадора или Ирана. Вам тоже приходится компенсировать гостям расходы по их пребыванию в России?
— К сожалению, сейчас это, наверное, единственный способ завлечь иностранных спортсменов в Россию. Хотя некоторые приезжают сами. У нас есть несколько богатых ближневосточных федераций, есть человек, который выиграл Саудовские игры, получил 300 тысяч долларов призовых, а нам сказал: «Приеду за свой счёт, а вы лучше пригласите того, кому эти деньги нужнее». Поэтому да, мы платим, но другое дело, что к нам приезжают действительно сильные ребята. В прошлом году на турнир в Москву пожаловал бразилец Аугусто Акио, а на сегодняшний день, это третье место в квалификации на Париж.
Есть спортсмены, которые, может, и хотели бы к нам приехать, но им препятствуют либо национальные федерации, либо спонсоры. Например, у одного из южноафриканских парней, который участвовал на Олимпиаде в Токио, в спонсорах швейцарская компания. И там сразу сказали: «Не надо». Но, опять же, не стоит забывать, что олимпийский рейтинг в скейтбординге — это не главное мерило. Есть очень много ребят, катающихся на высоком уровне, но не участвующих в официальных чемпионатах по тем или иным причинам. А есть страны типа той же Бразилии, где общий уровень скейтбординга настолько высок, что на десяток олимпийских сборных хватило бы.
Работа на мягких батутах очень схожа с работой на трамплине: сетку нужно как следует продавить и ждать, когда она начнёт тебя…
— Вы произнесли хорошую фразу о том, что скейтбординг нужен Олимпиаде больше, чем Олимпиада скейтбордингу. Почему тогда МОК не заинтересован в том, чтобы в скейтбординге была представлена Россия? Или наши атлеты недостаточно сильны, чтобы вызывать интерес?
— Главная причина в том, что мы попали под общие антироссийские санкции. Что касается уровня, у нас был спортсмен, который должен был квалифицироваться на Игры в Токио. Это Саша Гусев. По сути, это наш первый скейтбордист, который стал относиться к подготовке абсолютно профессионально. Но, к сожалению, на последнем турнире, где он должен был добрать недостающие баллы для олимпийской квалификации, Саша получил перелом плеча, и, соответственно, не сумел отобраться.
Если же говорить о ситуации в целом, она, конечно же, не слишком способствует появлению своих звёзд. Невозможно тренироваться в «лягушатнике», а потом сразу выйти на олимпийскую дистанцию и рассчитывать там на успех. Первый крытый скейтпарк олимпийского уровня появился в России после Олимпиады в Токио. У нас фактически нет сертифицированных тренеров — все учатся друг у друга. Это тоже одна из больших проблем.
В части наших мероприятий мы зачастую работаем даже не со спортивными ведомствами. Последний Grand Skate Tour был профинансирован Департаментом культуры города Москвы. Предпоследний — Департаментом туризма города Москвы. А самый первый, который мы провели в Нижнем Новгороде, — «Центром 800», который отвечал за мероприятия по празднованию 800-летия города.
— Турнир по скейтбордингу мог бы стать колоссальными украшением Игр БРИКС, но вы там не представлены. Почему?
— Хороший вопрос. Наверное, потому, что по каждому спортсмену мы работаем очень индивидуально. Договариваемся напрямую или лично с ним, или с тренером, или с президентом национальной федерации. Заявки на Игры БРИКС собирались централизованно, через министерства спорта или иные спортивные ведомства возможных стран-участниц. На этом официальном уровне желающих заявиться на Игры БРИКС оказалось всего две страны — Бразилия и Белоруссия. Поэтому мы решили провести свой турнир в Нижнем Новгороде, приурочив его к совещанию министров иностранных дел стран БРИКС.
— Нижний Новгород — особенное для скейтбордистов место?
— Его во многом можно считать столицей скейтбординга России. Там в 2019-м проходил первый чемпионат Европы под эгидой Международной федерации, там же в 2021-м мы провели Grand Skate Tour, как замену чемпионату мира, которого нас лишили в рамках коллективной ответственности вследствие известного решения CAS по допинговым, так сказать, грехам. Нижний Новгород обладает, на сегодняшний день, великолепным крытым скейтпарком для дисциплины стрит, наверное, лучшим в России.
Со стороны нижегородского губернатора Глеба Никитина, и всех профильных ведомств, мы всегда находили очень хорошее понимание. Собственно, в 2019-м, всё началось с того, что Никитин поделился со мной планами устроить международный турнир в рамках форума «Спортивная держава». Я полетел в Рим к президенту Международной федерации и через неделю вернулся с правом проведения чемпионата Европы.
Сейчас же никуда даже летать не надо. Мы просто поговорили с Глебом Сергеевичем о том, что было бы хорошо дополнить чисто политическое мероприятие чем-то молодежным и интересным для жителей города. И адаптировали Grand Skate Tour под контекст БРИКС. Привозим в Нижний не только те десять стран, которые являются членами организации, но ещё столько же тех, кто изъявил желание к нам приехать. И где есть очень сильные по уровню катания спортсмены.
— От китайской стороны подтверждение получили?
— Да.
— Спрашиваю потому, что не так давно российские прыгуны в воду ездили на тренировочный сбор в Китай, но, вопреки ожиданиям, совместной работы на этом сборе у команды не получилось.
— Думаю, что уровень ребят, которые приедут к нам, будет достаточно высоким. В финале, по моим прогнозам, окажутся Бразилия, Аргентина, Колумбия, Китай, Россия, ЮАР и Турция. Это точно будет высокий уровень катания, и хорошая картинка для зрителей, для телевидения. Я бы даже сказал, что, в какой-то степени, мы сейчас ближе к олимпийским ценностям, чем те, кто проводит Олимпиады.
— Кстати, об Играх: уже не первый месяц ломаются копья вокруг темы участия в них российских спортсменов в нейтральном статусе. Если бы у вас была сильная команда, стремились бы отправить атлетов в Париж?
— Сложное решение. Мне, наверное, проще об этом рассуждать, потому что у нас сильной команды нет. Но я, всё-таки, считаю, что российские спортивные федерации — это не федерации нейтральных атлетов. Если кто-то хочет ехать на Игры индивидуально, запрещать я бы не стал. Но и принимать активное участие, как и нести за эту поездку ответственность — тоже. Но, в целом, считаю, то лицо, которое показал МОК в этой истории, — это показатель деградации Международного олимпийского комитета.
Мне кажется развитие скейтбординга будет в чем-то похоже на развитие таких видов спорта, как бокс, или смешанные единоборства. Где роль и значимость коммерческих турниров гораздо выше, чем значимость аналогичных олимпийских соревнований.
Опять же, вернусь к музыкальной аллегории с роком. Нас не надо вести на сольфеджио, не надо преподавать нотную грамоту, одевать во фрак и бабочку. Дайте нам гитару, барабаны, микрофон — и мы, безо всей этой атрибутики сыграем так, что на это придут смотреть. Это классно, это весело, это такая немножко вакханалия, как рок-концерт. Здесь нет рассадки, как в консерватории. Здесь нет трёх звоночков перед началом первого акта. Всё начинается хаотично, и так же потом долго не может закончиться, пока все не упадут с ног. При этом внутри всей тусовки есть соревнование, которое по уровню организации ничуть не хуже этапов Кубка мира. Собственно, наша российская идея по созданию Grand Skate Tour изначально заключалась в том, что это должно стать мировой серией. Мы активно работаем над тем, чтобы в следующем году тур прошёл не только в России.
Потеря работы в сборной России стала болезненным моментом — в том числе потому, что за последние несколько лет пришлось перенести три…
— По стилю и идеологии всё, о чём вы рассказываете, очень похоже на хай-дайвинг.
— Соглашусь. Разница лишь в количестве хайдайверов, и в количестве скейтбордистов. У вас — десятки. У нас по разным оценкам, от 12 до 25 миллионов человек. Помню, когда мы в «Локомотиве» начали поддерживать скейтбордистов из МИИТа, которых до этого никто не видел в упор, физрук института убеждал меня в том, что этот вид спорта у них вообще не культивируется. Я ответил: «Да, но за 10 минут, пока я ждал ректора, мимо прошли пять человек со скейтбордами».
Опять же, для того чтобы построить бассейн с вышкой для хай-дайвинга, нужны большие деньги. А скейтбординг, даже если нет специально оборудованного парка, это перила, ступеньки, водосбросы — где угодно можно сделать трассу. Есть лестница в центре Лиона, которая считается легендарным местом. В том смысле, что каждый уважающий себя скейтбордист должен сделать там свой трюк. Соответственно, вариативность картинок — бесконечная.
Плюс, существует огромная индустрия скейтбординга. И я вижу у ребят очень большой запрос, как найти своё место в этой индустрии, как сделать карьеру.
— В качестве кого?
— Это совершенно неважно. Когда я понял, что люди готовы учиться, мы стали в рамках Grand Skate Tour проводить недельные обучающие семинары: как научиться снимать и монтировать красивые ролики, как научиться строить скейтпарки, как научиться тренировать, как научиться судить, как научиться проводить соревнования. Никто, кроме нас, на международном уровне эти темы не затрагивает. Для нас же этот формат оказался находкой. Ключевой составляющей. Один из наших спортсменов даже сказал: «Меня впервые в жизни кто-то заставил учиться по три часа в день, и мне это понравилось».
— Вы делаете всё это из любви к искусству?
— Наверное, да. Причём, во многом за свой счёт.
Возможно, первопричина здесь в том, что я — металлист. Металл-музыка много лет была музыкой скейтбординга. Это были две тусовки, которые во многом накладывались друг на друга. Я хорошо понимал, что такое субкультура, как это работает, и поэтому, наверное, мне быстро удалось найти общий язык с ребятами, которые вначале были настроены довольно скептически. Мол, что за «пиджаки» нами будут здесь управлять?
— Каким образом человека из семьи потомственных дипломатов, с прекрасным образованием и знанием нескольких языков вообще могло занести во всю эту историю с металлом и скейтбордингом? С родителями не было конфликтов по поводу выбора профессии?
— Конечно были. Но, будучи дипломатом, я был бы вынужден жить за рубежом, а к этому я никогда не стремился. Это, во-первых. А, во-вторых, российские представители дипломатической профессии никогда не отличались богатством. Мне же всегда хотелось быть финансово успешным.
— Простите за бестактный вопрос: что для вас является основным средством зарабатывания денег?
— Мой основной бизнес вот уже 15 лет связан с недвижимостью. Хотя очень надеюсь, как серийный бизнесмен, что скейтбординг тоже может стать успешным коммерческим проектом.
Причиной побега Алины Горбачёвой из дома мог стать нервный срыв, вызванный перенапряжением, накопившимся в результате колоссальных…
— Что за коллаборация была у вас с Ильёй Авербухом?
— Мы много лет дружим как с Ильёй, у которого, кстати, катается на скейте сын, так и со всем его коллективом. В прошлом году сделали очень интересное мероприятие на 300-летие Перми. На сцене играл Денис Мацуев, а перед сценой стояла огромная двойная рампа, в которой мы устроили нечто типа уличного балета на скейтах, велосипедах BMX, самокатах и роликах. Это выглядело как две какие-то абсолютно полярные культуры: дикая, брутальная улица, где люди не имеют возможности поменять после падения рваную одежду, и Мацуев — весь такой чёрно-белый, во фраке, за большим роялем. Но это всё здорово сочеталось.
Мне кажется, такие вещи — это то, что наиболее сильно привлекает зрителя. А в наше время зритель — это всё. Залог большого бизнеса. Если тебя не смотрят, считай, что тебя не существует. Мы точно знаем, что у нас есть свой зритель. Видим, как многие подобные мероприятия становятся действительно серьёзным бизнесом во всём мире. Последнее тому подтверждение — владельцы самого популярного промоушена смешанных единоборств UFC приобрели самую известную лигу скейтбординга.
— Поэтому сейчас вы прилагаете столько усилий, чтобы раскрутить свой Grand Skate Tour и вывести его на международную арену?
— Это даст нам возможность превратить российский скейтбординг в реально успешный коммерческий продукт, который не будет нуждаться в каких-либо подачках со стороны тех или иных власть предержащих. Мы сможем быть сами себе хозяевами, проводить этот продукт по всему миру и, тем самым, выполнять роль «мягкой силы» России. Для меня это важно. Всё-таки я сын дипломата, внук дипломата, и мне кажется, что такая альтернативная дипломатия способна сейчас принести не меньший результат, нежели официальная. Особенно в тех местах, где официальная буксует.
* Meta Platforms Inc. (владелец Facebook и Instagram) — организация признана экстремистской и запрещена на территории России по решению Тверского суда Москвы от 21.03.2022.
