После рождения ребёнка порой во время гонок все мысли о борьбе уходят на второй план, а спортивная злость улетучивается. Об этом в интервью RT заявила биатлонистка Динара Смольская. По её словам, эти качества, скорее всего, вернутся, как только появится шанс выступить на Олимпиаде. Олимпийская чемпионка также прокомментировала своё соперничество с Анной Солой, рассказала, почему ей разрешили опаздывать на тренировки до десяти минут, и вспомнила, во сколько обошлось её обручальное кольцо мужу.
— В биатлоне с давних пор существует поверье: кто хорошо бежит в сентябре, тот не слишком хорошо проявляет себя на зимних стартах. Разделяете эту точку зрения?
— Нет. Сама отношусь к летним стартам серьёзно, всегда их жду. Это очень хорошая проверка своего состояния, ощущения готовности. Кто-то считает, что можно заменить летние старты контрольными тренировками, но на самом деле ни одна из них не даст возможности в полной мере прочувствовать соревновательный стресс и увидеть, как спортсмену удастся с ним справляться. Это очень важно, поскольку напряжение всегда сильно влияет на стрельбу. На тренировках ты можешь отрабатывать рубежи на нули, а вот во время гонок это удаётся далеко не всегда.
— Получается, в этом плане вообще нет разницы между летним биатлоном и зимним?
— Ощущения всегда схожи. Несмотря на то что летом может быть очень жарко, а зимой очень холодно, многие вещи, как та же нагрузка на мышцы, её переносимость организмом, воспринимаются одинаково.
Российские биатлонисты заряжены на результат, а их функциональное и физическое состояние сейчас отнюдь не самое плохое. Тем не менее в…
— Виктория Сливко охарактеризовала сочинскую трассу тремя словами: красивая, страшная, опасная. А что бы сказали по этому поводу вы?
— Когда я впервые приехала сюда в 2022-м, все твердили, что на трассе опасный спуск и опасный поворот, поэтому где-то я подсознательно перестраховывалась и реально стала считать, что «Лаура» — это большой-большой подъём и опасный-опасный спуск. Сейчас я смотрю на это уже другими глазами. Понимаю, что ничего особо опасного здесь нет. Нужно просто хорошо контролировать свои действия и качественно проходить поворот.
Когда меня спрашивают, не страшно ли гоняться в Сочи, обычно отвечаю: наверное, у меня что-то случилось с роллерами. Они так медленно на этой высоте едут, что я вообще не чувствую скорости. Соответственно, вместо страха приходит ощущение: ещё, ещё, ещё, больше усилий, больше скорости.
— Может быть, дело в том, что вы тренируетесь не с девушками, а с мужчинами?
— Думала об этом. Для того чтобы не отставать от парней на тренировках, нужно уметь предугадывать поведение и пользоваться своими шансами на спусках, чтобы подъехать ближе. А в идеале, разумеется, лучше сесть за кем-то прямо в спину. С одной стороны, в этом есть определённый риск, но с другой — я всё это натренировала как раз в очень серьёзном спарринге. Когда тренируешься в женской команде, всё делаешь немножко иначе, потому что каждая из нас боится каких-то ситуаций на трассе. У мужчин этого страха, наверное, вообще нет. Даже если он есть, то планка по-любому выше.
— Наверное, всё равно в голове сидит мысль, что под ногами асфальт, а не снег?
— Конечно. Но годы тренировок тоже дают о себе знать. Перед тем как приехать в Сочи на Кубок Содружества, мы проводили тренировочный сбор в Армении, и вот там на роллерной трассе есть повороты намного более опасные. Соответственно, начинаешь думать: если ты там с ними справлялся, значит, здесь точно всё получится.
— Слышала от российских тренеров, что провести биатлонный сбор в Цахкадзоре сейчас не слишком реально из-за того, что стало намного сложнее с ввозом оружия.
— У нас, белорусов, насколько знаю, таких проблем нет.
— А с участием в Олимпиаде?
— Не знаю досконально ситуации в российской сборной, но, думаю, сейчас мы все находимся в одной лодке. Если будет допуск к Играм, он, скорее всего, коснётся обеих стран, равно как и недопуск. Мне почему-то кажется, что вероятность поехать в Милан у нас остаётся. Всё-таки Олимпиада — это не Кубок мира и даже не чемпионат. Там могут быть другие решения. Допустили же нейтральных спортсменов к летним Играм в Париже?
— В вашей жизни были две Олимпиады. В Пхёнчхане вы финишировали в середине шестого десятка в индивидуальной гонке, но завоевали золото в эстафете. В Пекине бежали шесть дистанций, но ни разу не поднялись на подиум. Какие Игры принесли вам больше опыта?
— Однозначно вторые. На первых я была человеком, который в основном наблюдал за происходящим со стороны. Видела, как готовятся к стартам остальные, какое испытывают напряжение, как себя настраивают, как много от себя требуют, но сама даже не задумывалась о том, что могу выиграть Олимпиаду. Запомнилось, что на стадионе в день эстафеты было дико холодно, постоянный ветер, девочки выглядели до предела измотанными, и я на этом фоне вся такая свежая, постоянно всех подбадривала. А вот в Пекине я уже сознательно требовала от себя наград, была готова за них бороться. Вкусила эту лидерскую долю в полной мере. Думаю, это меня в итоге и подвело.
— Если говорить о вашей карьере в целом, она сложилась достаточно неплохо. Плюс семья, ребёнок, известность, финансовое благополучие. Что заставило вернуться в спорт, притом что вот уже который год в нём нет мало-мальски понятных международных перспектив?
— Я думала о том, чтобы уйти в декрет, сразу после Олимпиады, как это делали многие, но обида на себя была настолько сильной, что я даже не представляла, как буду сидеть дома. Поняла, что просто не смогу взять паузу — изведу себя мыслями о собственной нереализованности. Мне нужно было доказать самой себе, что я по-прежнему способна показывать высокие результаты, кого-то обыгрывать, подниматься на пьедестал. Поэтому я и сказала, что попробую побегать ещё хотя бы один сезон. Просто тем летом после Олимпиады я довольно сильно переболела ковидом, а когда возобновила тренировки, поняла, что организм не слишком хорошо справляется с нагрузкой. Выступила на Кубке Содружества в Сочи, но каждый следующий старт давался всё тяжелее и тяжелее. Поэтому мы с Антоном и решили, что самое время взять паузу.
— В декрет уходили с намерением вернуться?
— Дома мы обсуждали разные варианты, включая и тот, что вернуться не получится. Я никак не форсировала процесс, не спешила возобновлять тренировки после рождения сына, но спустя какое-то время мы поняли, что всё не так сложно и страшно, как нам казалось вначале. Сначала с ребёнком помогала моя мама, сейчас путешествуем с няней, и, конечно, без помощи мы бы не справились.
Алёна Косторная решила родить ребёнка в 22 года, так как не была уверена, что это удастся сделать позднее. По словам фигуристки, её…
— Вы пережили непростой период в женской сборной, в том числе связанный с острым соперничеством с Анной Солой. Она была для вас сильным раздражителем?
— Наверное, подобные проблемы неизбежны, когда в команде появляются два лидера. Но в этом даже был плюс. Мы соперничали друг с другом, мы соперничали с остальными. Это помогало лучше настраиваться на гонки, иначе говоря, приносило не только отрицательные эмоции, но и какие-то более высокие результаты. Конечно, психологически приходилось нелегко, но меня это сильно не отвлекало. Я понимала, что энергия может легко уйти не в то русло, если поддаться эмоциям.
— А вообще вы по-спортивному злой человек?
— Эту тему, кстати, мы не так давно обсуждали с Антоном. Я сказала ему, что после рождения ребёнка у меня реально пропала какая-то внутренняя злость. Условно говоря, меня спрашивают, почему на финишном круге я не смогла за кого-то зацепиться, обогнать, а я реально понимаю, что в голове у меня уже все мысли не столько о борьбе, сколько о том, что на финише меня ждёт сын. До его появления на свет у меня вообще не было проблем со спортивной злостью. Я могла похихикать с девчонками, но выходила на старт, и меня ничего не могло отвлечь от задачи. Думаю, это качество вернётся, как только нам разрешат выступить на Олимпиаде.
— Какие-то поблажки в мужской команде вам сейчас делают?
— В работе — никаких. Я бы, может, и не прочь закончить тренировку пораньше, но наш тренер Роман Синиченко постоянно мне напоминает, что соперницы в это время продолжают работать. Единственное, что мы в этом сезоне обговорили «на берегу», — у меня есть право опаздывать на 5—10 минут. Потому что это зависит не столько от меня, сколько от малыша. Иногда он меня просто не отпускает: «Мама, не уходи!» И нужно какое-то время, чтобы дело не дошло до слёз.
— Ваши российские коллеги нередко жалуются на проблемы с инвентарём. У вас они имеются?
— Бывает такое, конечно. Мы иногда стреляем на тренировках очень плохими патронами, которые не всегда даже долетают до установки. Так мучились всё лето. Впрочем, понимаем: сейчас такая ситуация, в которой нужно просто какое-то время существовать. Та же ситуация с лыжами. Соревновательные пары у многих остались, но в связи с тем, что снег в Европе и в России очень разный, первое время было совсем непросто перестроиться. Сейчас закупать лыжи нам помогает Министерство спорта, но с этим, безусловно, стало сложнее. Изменилась логистика, приходится считаться с санкциями, которые не позволяют ведущим европейским производителям напрямую продавать нам инвентарь, но, думаю, эти проблемы исчезнут, как только мы вернёмся.
— Когда муж и жена постоянно находятся на соревнованиях вместе, это облегчает спортивную жизнь или осложняет её?
— Сначала я думала, что облегчает. На самом деле эмоционально очень бывает сложно, поскольку мы с Антоном одинаково серьёзно готовимся к гонкам, настраиваемся, и далеко не всегда у каждого из нас получается достичь желаемого результата. Понятно, что самое мудрое в этой ситуации, приходя домой, оставлять рабочие проблемы за порогом, но это не всегда удаётся. Поэтому приходится брать в расчёт не только собственное настроение, но и понимать, когда нужно промолчать, отойти в сторону, дать другому человеку возможность самостоятельно разобраться, почему не задалась тренировка или гонка.
С другой стороны, быть постоянно вместе нам очень удобно, и я на самом деле очень благодарна, что мне разрешили тренироваться с мужчинами. Вообще, не представляю, как выглядела бы моя подготовка, не будь рядом Антона.
— Хотела спросить, когда мы начали беседу, почему на безымянном пальце у вас так много колец, и только сейчас рассмотрела, что обручальное кольцо одно, просто состоит из трёх разных частей.
— Антону оно досталось почти бесплатно, кстати.
— В каком смысле?
— То кольцо, которое понравилось мне, стоило гораздо дороже мужского, потому что средняя часть украшена бриллиантами. Но, когда мы пошли за кольцами в магазин, выяснилось, что там проводится акция: купившему одно кольцо, предоставляется скидка 70% на второе. Вот Антон этой скидкой и воспользовался.
