Хайдайвинг — слишком суровый спорт с точки зрения возможных последствий, его сложно отнести к женственным, поэтому менять специализацию не хочется. Об этом в интервью RT рассказала Елизавета Кансо. Чемпионка Европы среди юниоров в прыжках с вышки объяснила, что порой испытывает боль в стопах при погружении с гораздо меньших высот из-за сильного плоскостопия. 20-летняя спортсменка также вспомнила, как начинала заниматься спортивной гимнастикой, рассказала, какой ценный совет дала ей бабушка, и объяснила, почему не любит зависеть от чужого мнения.
В Америке из неё вполне могли бы сделать звезду масштаба Аннет Келлерман — австралийской пловчихи и актрисы, вдохновившей Джека Лондона на создание образа Паолы Дестен в «Маленькой хозяйке большого дома»: яркая женственная внешность, неизменная доброжелательность к окружающему миру и готовность с ним общаться плюс прыгает с вышки, как мало кто умеет. Но вот в большом спорте Лизе Кансо не слишком везло. В 2019-м она с блеском выиграла юниорский чемпионат Европы, но случился коронавирус. В декабре 2021-го стала третьей на первенстве мира, не подозревая, что путь на взрослую международную арену спустя два месяца будет надолго перекрыт.
— Постоянно слышу, что вас обожают журналисты, при этом не нашла в сети ни одного большого интервью.
— Так их и не было. Интервью у меня берут разве что после соревнований, если попадаю в тройку.
— Тогда рассказывайте, как попали в прыжки в воду.
— Чисто случайно. Пять лет занималась в ЦСКА спортивной гимнастикой у Ольги Сикорро. Тренировки были тяжёлые, муторные, заканчивались поздно. Я выходила из зала вся в магнезии, смотрела на бассейн, который был прямо напротив гимнастического зала, и постоянно спрашивала бабушку: «А мы никогда не попадём в этот бассейн, поплавать?» При этом мне и в голову не приходило сказать, что мне не нравится гимнастика. Привели — значит, так и надо. Но бабушка однажды вдруг сама сказала: «Ты же воду любишь, пойдём-ка в плавание».
Несмотря на отстранение от международных турниров, нужно быть готовыми в любой момент достойно выступить в случае возвращения, заявила…
— Так в плавание или всё-таки в прыжки?
— В плавание меня не взяли. Маленькая, перекачанная, родители тоже маленького роста, то есть спортивного будущего вообще нет в этом виде спорта. Тренер по плаванию, думаю, просто меня пожалела, не выгнала сразу. Вместо этого предложила пойти на просмотр к Раисе Дмитриевне Гальпериной, у которой я и тренируюсь до сих пор.
— Гальперина ведь и сама пришла в прыжки в воду из гимнастики. И, насколько знаю, до сих пор не слишком хорошо плавает.
— Меня она постоянно проверяла, не боюсь ли я высоты, воды.
— То есть иди, девочка, на 10 м, прыгай вниз, а там посмотрим?
— На десятку меня сразу не загоняли, только на пятёрку. Я солдатика с пятёрки делала, потом начала пробовать более сложные вещи. Пол-оборота, полтора. Но с отдельными прыжками проблема была очень жёсткая.
— Вы же благодаря гимнастике должны были прекрасно крутиться в воздухе.
— Так и было. Но задние вращения я долгое время делала с закрытыми глазами и постоянно билась. С трёх метров, с пяти, с семи. Вообще не понимала, как нужно открываться, чтобы войти в воду головой вниз. Реально тогда была уверена, что брошу это занятие, не выдержу. Постоянно думала: неужели теперь мне всегда придётся ходить синей? Приходила на тренировку и, если слышала, что нужно отрабатывать задние прыжки, начинала плакать. А потом в один момент просто открыла глаза.
— И сразу всё встало на места?
— Первое, что реально меня потрясло, что, оказывается, так классно входить в воду без боли. Потом начала корректировать технику. Очень нравилось работать в зале, потому что там я досконально знала, что и как делать. На воде прыгала все снаряды: вышку, трёхметровый трамплин, однометровый. Хотя, когда только пришла в прыжки, трамплина боялась до жути. Это такой громкий снаряд… Грохот постоянно по голове бил.
Поначалу долго не могла понять, как в этом виде спорта вообще можно выжить. Как в мокром виде брать группировку, как удерживать её, чтобы не соскальзывали руки? У меня даже своей тряпки не было, чтобы воду с тела вытирать. Но как-то получилось, что начиная с 2016-го я стала выигрывать. По четыре-пять медалей с соревнований привозила: два синхрона, три индивидуальных финала. На вышке три года подряд на российских соревнованиях становилась первой. А в 2019-м сначала подвернула ногу, а потом отравилась прямо на первенстве России и не отобралась в команду.
— Это был тот самый сезон, когда вы стали чемпионкой Европы?
— Да. Мне сказали: если хорошо выступишь на взрослом чемпионате, вторым номером на первенство Европы тебя возьмём. Я про это благополучно забыла, хотя взрослый чемпионат отпрыгала действительно хорошо. Когда объявили, что меня действительно решили взять в Казань на европейское первенство, даже растерялась. Не чувствовала себя готовой к этому.
— Но выиграли же?
— Я там больше по городу гуляла, всю Казань обошла. Финал на вышке совпал с днём моего рождения, и все твердили: ты должна сделать себе подарок. Вот и сделала. Хотя даже не думала, что могу на пьедестал залезть. А вот на первенстве мира в 2021-м физически уже была готова соревноваться, но морально всё равно не представляла, как можно конкурировать с китайцами, с американцами. Девочки там были очень достойные. Поэтому бронза стала большим успехом.
Сожалений о том, что всю сознательную жизнь пришлось посвятить спорту, нет: все травмы, операции, усилия и жертвы стоили тех успехов,…
— Когда случилось отстранение от международных стартов, не было ощущения, что жизнь прошла зря?
— Ну не зря точно. Я окончила школу, поступила в институт физкультуры благодаря спорту. Без вступительных экзаменов, на бюджет. Сейчас уже окончила третий курс. На российских соревнованиях стали неплохие призовые давать.
— То есть сейчас прыжки в воду — это хорошо оплачиваемая работа?
— Зависит от того, насколько хорошо ты работаешь и какие места занимаешь. Но призовые деньги — это, конечно, приятный бонус, заставляет держать себя в тонусе. Думаю, если бы мы сейчас выступали за границей, то на тех же чемпионатах Европы могли составить хорошую конкуренцию кому угодно.
— Вы сейчас специализируетесь только в прыжках с вышки?
— На тренировках могу попрыгать и с трамплина, но по-прежнему не люблю его. В детстве у меня почему-то постоянно подкашивались ноги на этом снаряде. Я слетала с доски, билась о неё ногами, наскок нестабильный был. Два раза даже останавливалась в наскоке в ходе соревнований, чего, как понимаете, делать категорически нельзя. Почему так получается, до сих пор не могу объяснить. Собираюсь наскакивать, а доска в разные стороны из-под ног уходит, словно по канату иду. Хотя мне постоянно говорили, и тренеры в том числе, что по телосложению, по всем физическим показателям я скорее трамплинистка, нежели вышечница.
— Прыгать с вышки очень страшно?
— Ну, если объяснять совсем для несведущих, 10 м — это хоть и высота четырёхэтажного дома, с одного раза убиться не получится. Это не асфальт. Вода при любых падениях спасает. Зато, когда подходишь к краю, сверху открывается умопомрачительный вид, особенно на открытом воздухе. Мне такое прямо в кайф. Как и полные трибуны.
— Любимый прыжок у вас, как у бывшей гимнастки, наверное, со стойки на руках?
— Смешно прозвучит, но в гимнастике я никогда не стояла стойку. Да и в прыжках вообще не понимала, зачем это надо — стоять на руках. Но как-то раз Раиса Дмитриевна сказала: «Не встанешь — я тебя выгоню». Вот я и научилась стоять. Так что сейчас прыжок со стойки действительно любимый. Я его делаю вообще без усилий. Опять же, знаю, что зрителям такое нравится.
— Новые прыжки вы всегда делаете в воздушную подушку?
— Я всего один раз в жизни в подушку прыгать пробовала, хотя могла и без этого прыжок сделать. Подушка — это чисто тренерская подстраховка. Прыгать в неё — то ещё удовольствие. И в сторону тебя непредсказуемо швыряет, и шею свернуть можно, и руки травмировать. Плюс надо прыгнуть в строго отведённое время, по отмашке тренера, а я люблю постоять на вышке, настроиться. Суть подушки в том, чтобы смягчать удар. Отсюда вывод: не надо идти на прыжок неготовым. Тогда и без подушки всё нормально будет.
— Сложные прыжки комфортнее делать в одиночку или в синхроне?
— Какой хороший вопрос. Я об этом не задумывалась, честно.
— Принято считать, что, когда прыгаешь вдвоём, не так страшно. Потому что голова другим занята.
— Да мне и в одиночку не страшно. Вообще не понимаю, зачем прыгать в воду, если страшно. Человек, который боится, — он разве хорошо прыгнет?
Набирать на вышке высокие суммы баллов, которые позволили бы бороться за медали на международном уровне, не позволяют травмированные…
— С такой психологией и достаточно крепким для прыгуньи в воду телосложением вам прямая дорога в хайдайвинг, как мне кажется.
— Вы не первая, кто мне об этом говорит. Но я не считаю, что это женственный вид спорта. Он слишком суровый в плане возможных последствий. А кроме того, у меня сильное плоскостопие. Даже если с семи метров делаю темповые прыжки со входом в воду ногами, сразу начинают болеть стопы. Когда мы были на сборе в Китае, несколько наших девочек прыгнули солдатиком с 20-метровой платформы, а Ульяна Клюева даже с 24 решилась. Я это всё снимала на телефон и поняла, что не катит мне это. Не в кайф.
— Ну так солдатик — это вообще самый неприятный по ощущениям прыжок, на мой взгляд. Даже с десятиметровой вышки.
— Я в какой-то момент подумала там, в Китае, что могла бы сделать два оборота вперёд с полувинтом, тем более что с десятки этот прыжок делала, знаю, как в хайдайвинге ногами в воду входить.
— И что вас остановило?
— Подумала, что Раиса Дмитриевна может сильно за меня испугаться, и как-то воздержалась. Ну да, я понимаю, что можно сделать шикарную программу для хайдайвинга из тех прыжков, что я делаю на соревнованиях с 10 м, — для этого нужно всего лишь добавить полвинта в ноги при входе в воду. Да и ноги можно бинтовать, чтобы избежать травм. Но зачем? Мне оно надо — разбиваться насмерть? Адреналина хватает и сейчас. Дело тут даже не в страхе. Мне это внутренне некомфортно.
— Я как-то поднялась на 27 м в Ла-Рошели при шквальном ветре, из-за которого отложили соревнования, и не смогла себя заставить подойти к краю. Был даже не страх. Скорее, чисто интуитивное понимание, что этого делать не следует из банального чувства самосохранения.
— Вот вы и ответили на вопрос, почему я не стремлюсь в хайдайвинг. То же самое ощущение.
— Научиться ставить входы в воду без брызг вам было сложно?
— А я разве научилась?
— Ну иногда-то получается?
— В том-то и дело, что иногда. Я как-то пропустила момент, когда ставится техника входа в воду, а врождённой способности гасить брызги, как у того же Руслана Тернового, у меня нет. В институте мой преподаватель Евгения Андреевна Распопова целую научную базу под это подвела: мол, каверна не успевает всосать кавитатор. Кавитатор в этом контексте — это тело, а оно у меня слишком короткое. И широкие бёдра. Это Распопова на первом курсе объясняла, и мне её формулировка надолго в голову въелась. Получается, чем длиннее тело, тем больше времени у спортсмена на то, чтобы сделать под водой кувырок, правильно развести руки — ну и так далее. С другой стороны, высоким спортсменам не так просто переворачиваться в воздухе.
Кстати, я детей учила входу в воду — у всех получается. Из этого я делаю вывод, что умение гасить вход нарабатывается, как любое другое. С другой стороны, тот же Терновой, с которым мы вместе тренируемся, вообще не может ответить, как ставит руки — всё получается само. Я постоянно спрашиваю: «Руслан, ну расскажи, как ты гасишь, ну хотя бы по секрету?» У него одна отговорка: «У меня талант».
— Сейчас всех спортсменов принято спрашивать про мотивацию. Для вас этот вопрос актуален?
— У меня дома свой мотиватор — бабушка. Она меня быстро приводит в чувство, когда я теряюсь.
— Каким образом?
— Я как-то её спросила: если у меня что-то не получается, зачем тогда я это делаю? Она тут же ответила: «Бросай. Будешь ездить каждый день в институт, допоздна учить уроки. Устроишься на работу официанткой». Я говорю: «Не хочу официанткой». Она спрашивает: «А кем хочешь?» — «Не знаю». — «Вот когда узнаешь, тогда и бросишь тренироваться».
Ну а потом бабушка уже спокойно мне объяснила, что всё сразу не бывает. Значит, надо просто больше работать, чтобы чего-то добиться. В любой профессии. Я вообще по мере взросления много чего стала воспринимать иначе. Помню, в 14-летнем возрасте впервые осознанно смотрела Олимпиаду в Рио-де-Жанейро и с большим удивлением поняла, что, оказывается, не все спортсмены становятся олимпийскими чемпионами.
— А раньше были уверены, что все?
— Мне казалось, если ты находишься в профессиональном спорте, то рано или поздно придёшь к этому. Потом была история с Олимпиадой в Токио, которую отодвинули на год…
— Переживали, что не отобрались в команду?
— Не сказать, что в истериках билась. Скорее понимала, что я ещё не на том уровне, чтобы на Олимпиаде на что-то претендовать. Да и потом, я никогда не считала, что Игры — это единственная цель в жизни. Никогда не ставила перед собой задачу показать результат только ради того, чтобы меня куда-то взяли. Мне нравится преодолевать себя, нравится создавать другим конкуренцию, чувствовать, что я способна это сделать. Мне и тренер частенько повторяет: «Лиз, как будет, так и будет. Ты прыгать умеешь. Поэтому что бы ни произошло, как бы ты ни выступила, относись к этому спокойно».
Смена имиджа спортсмена, будь то отпущенная борода или сделанная на голове татуировка, не должна влиять на восприятие со стороны…
Когда я впервые от Раисы Дмитриевны это услышала, то как-то очень чётко осознала: а человек-то дело говорит. Никакое поражение — это не конец света. Хочется, конечно, большого результата. Но в связи с нашими обстоятельствами, с Олимпиадой, которой у нас в этом году не будет, надо просто научиться на этом не зацикливаться. Значит, будет что-то другое.
— Почему, кстати, институт физкультуры? Хотите стать тренером?
— По этому поводу были раздумья. У меня мама преподаватель по английскому и немецкому языкам, и я с детства свободно разговаривала на английском. Хотела поступать на факультет международных отношений в экономический университет Плеханова, но там я вряд ли смогла бы совмещать спорт и учёбу. Вот и выбрала спортивный вуз. Потом, скорее всего, буду получать второе высшее образование. Тренером работать вряд ли смогу — мне детей жалко.
— Соцсети вы ведёте для души или для дополнительного заработка?
— Рекламных предложений пока не поступало. Видимо, я пока не то лицо, которое достойно что-то рекламировать. Хотя жаль, конечно. Так что соцсети — это просто инструмент для ежедневного отчёта. Чтобы мама за мной наблюдала — издалека, поскольку живёт в другой стране, чтобы тренер видела, что со мной всё хорошо, и не волновалась.
Опять-таки много друзей по миру, которые постоянно просят, чтобы я выкладывала фотографии, показывала, где бываю. Вообще, в свободное время я люблю танцевать, рисовать, в детстве в кружки всякие ходила, чтобы энергию выплеснуть. Когда переходный возраст начался, танцевала, чтобы что-то делать с весом. Есть хотелось постоянно, просто дикий голод был, до отчаяния. Думала, это никогда не закончится. Наберу 100 кг и уйду в никуда.
— Но справились же?
— Мама заставила есть петрушку. Пучками. Вместо ужина. А после петрушки есть не хочется в принципе.
— Можете представить себя в шоу?
— Одно время я часто ходила в цирк и думала: как же там классно. Была мысль, если в спорте не получится, в цирк уйти. И потом я как-то перестала об этом думать. Хочется какой-то устойчивости, стабильности. Бабушка у меня большая любительница перемен, я же постоянно ей объясняю: не нужно трогать систему, если она работает. Моя система работает, ну так не портите её, пожалуйста. Но постоянно находятся люди, которые хотят мне помочь.
— В чём?
— Во всём. В личной жизни, в учёбе, в спорте. В том, как я одеваюсь, как крашусь. Наверное, это называется общественным мнением.
— Вы на него хоть когда-то реагировали?
— Прислушиваться, конечно, полезно, всё-таки люди со стороны на меня смотрят, но, если я решила, что я хочу одеться так, а не иначе, меня никто не переубедит. Я совершенно точно не тот человек, который будет зависеть от чужого мнения.
— То есть можете выкрасить голову в розово-зелёный цвет, намазать губы чёрной помадой, сделать татуировку на лбу и в таком виде пойти на тренировку?
— Татуировки я никогда не стану делать ни под каким предлогом. Это я решила для себя раз и навсегда. Зачем усложнять себе жизнь? Во-первых, она мне элементарно надоест. Зная себя, я захочу через год её свести. Да и потом, боли в нашей жизни и без того достаточно.
