Постоянно быть первой в синхронном плавании больше не получится ни у одной страны, заявила в интервью RT семикратная олимпийская чемпионка Светлана Ромашина. По её словам, новые правила почти не оставили простора для творчества и все вынуждены выполнять одинаковые наборы связок. Самая титулованная спортсменка в истории вида спорта также рассказала о своём первом тренерском опыте на Кубке мира, вспомнила, как осмелилась дать советы Татьяне Покровской, и объяснила причину провала на шоу «Титаны».
— Честно говоря, совершенно не помню подробностей вашего ухода из спорта, кроме того, что он случился в 2023-м. Почему не ушли сразу после Игр в Токио? Неужели были готовы отпахать ещё один олимпийский цикл?
— Мысли по поводу продолжения карьеры всё равно в какой-то степени оставались, тем более что я понимала, что силы у меня не иссякли, напротив, стали неисчерпаемыми. Не скажу, что была готова вернуться в группу и работать до следующих Игр, но рассматривала возможность выступлений в соло, может быть, в дуэте. Наверное, весь следующий год после Игр дался мне на переосмысление всей своей спортивной жизни, попытки понять, куда дальше двигаться. В итоге пришла к тому, что моя спортивная история закрыта и уже не нужно к ней возвращаться.
— Когда начинаешь жить нормальной жизнью вне спорта, часто задумываешься, как много проходило мимо тебя?
— Да вообще всё проходило мимо, особенно с учётом того, что все последние годы меня ждала дома семья, ждала дочь, которая после Олимпийских игр даже спросила: «Мамочка, ты же больше не поедешь на Олимпиаду?» То есть ребёнок понимал, что мамы дома мало. У меня в то время, как, наверное, у многих матерей, сердце на кусочки разрывалось, настолько тяжело было с дочкой расставаться, уезжая на соревнования.
Евгения Чикунова не злопамятная и не завистливая, но если кто-то поступил по отношению к ней несправедливо, может навсегда прекратить…
— Уход из спорта после стольких лет доминирования — это ещё и возможность для других спортсменок что-то выиграть.
— Мы не всегда думаем о том, что нужно дать возможность другим.
— Я бы сказала, что лидеры вообще никогда об этом не думают.
— Я всегда была сторонницей конкуренции. А на этот вопрос отвечаю достаточно просто. Мне было 15 лет, когда я пришла в сборную. Да, может быть, тогда не было такого количества спортсменок, претендующих на каждое место в группе, но я в столь юном возрасте конкурировала с теми, кто уже стоял в национальной команде. То есть, чтобы занять своё место под солнцем, ты действительно должен быть очень силён.
— То есть это не та история, что спортсменки Татьяны Данченко вот уже два десятка лет имеют приоритет перед теми, кто тренируется у других специалистов? Просто когда речь идёт о дуэтах, складывается впечатление, что, если Данченко не захочет, никаких спортсменок со стороны в дуэтах под её руководством не будет.
— Можно ведь вспомнить и другую ситуацию, когда накануне Игр в Афинах спортсменки Татьяны Евгеньевны очень жёстко конкурировали с девочками Елены Николаевны Полянской и выиграли эту конкуренцию. Мне кажется, ещё тогда, работая с Настей Ермаковой и Асей Давыдовой, Татьяна Евгеньевна выстраивала свою работу с точным пониманием, что и как делать дальше. А дальше на тот момент были мы с Наташей Ищенко. Нам с ней, кстати, повезло гораздо больше, чем тем, кто выступает сейчас. Когда можно было заявлять на соревнования два дуэта, у нас была возможность выступать рядом с лидерами, сравнивать себя с ними, набираться опыта. Сейчас же в дуэте с Майей Дорошко стоит Татьяна Гайдай, которая ни разу не появлялась не только на международных турнирах, но и вообще не соревновалась со взрослыми.
— Вы как-то признались, что не представляете, как можно заставить себя самоотверженно тренироваться, не имея перед собой великой цели. Сейчас все российские спортсмены оказались именно в такой ситуации. И на этом фоне вы рискуете взяться за тренерскую работу. Зачем?
— Прежде всего я являюсь директором спортивной школы олимпийского резерва. А тренером успеваю работать только потому, что мне даёт эту возможность команда: мои заместитель и методист. Благодаря им я могу выходить на бортик, смотреть за спортсменами нашей школы, что-то подсказывать. Что касается выступлений на международных соревнованиях, просвет-то, согласитесь, появился, хотя в последние два года его не было. Я реально восхищаюсь теми спортсменами, которые всё это время были на плаву. Считаю, что это огромная работа, проделанная прежде всего тренерами. Именно они не давали спортсменам спуска, не ослабляли хватку.
— Когда тренер, условно говоря, держит ученика за горло, одновременно подталкивая пинками, очень важно иметь ответ на вопрос «Ради чего?».
— В нашем виде спорта, мне кажется, нет спортсменов, не умеющих терпеть. Такие просто уходят сразу, тем более что насильно никто никого не держит. Не хочешь выступать на чемпионате России — можешь быть свободен. Но мне кажется, для любой синхронистки очень престижно быть в первой команде страны у Татьяны Покровской. Тем более что возможность выступать на больших соревнованиях всё равно рано или поздно откроется.
— Когда стало известно, что смешанные дуэты не будут включены в программу Игр-2028, меня, честно говоря, поразило заявление Ганы Максимовой, что она больше не находит мотивации, чтобы продолжать оставаться в своём виде спорта. Сразу вспомнила ваши слова о том, что синхронное плавание — это прежде всего работа, которую надо делать максимально хорошо.
— Это так.
— А почему вы смеётесь?
— Потому что за годы тренировок имела возможность изучить характер Ганы Владимировны. Она очень импульсивный человек. Татьяна Евгеньевна тоже может много чего на эмоциях сказать. Но при этом люди на следующий же день приходят в бассейн и работают дальше.
Что касается микст-дуэтов, ну да, есть виды, которые не являются олимпийскими. Там люди живут мечтами о чемпионатах мира, о каких-то других целях. В мужском синхронном плавании у нас пока именно такая ситуация. Хотя Сашу Мальцева (четырёхкратный чемпион мира. — RT) чисто по-человечески жалко. Он много лет жил мечтой об Олимпиаде, с самого детства шёл, пробивался, доказывал, проходил через все сложности работы в женском коллективе, как гадкий утёнок, которого шпыняли и гоняли все подряд.
Точно так же жалко Билла Мэя, американца, который вообще является первооткрывателем мужской дисциплины в нашем виде спорта. Хотя возможность выступить на Олимпийских играх у него, в отличие от Мальцева, была.
— Имеете в виду Игры-2024 в Париже?
— Да. Теоретически Мэй мог выступить в группе, правила это позволяли. Другой вопрос, что все прекрасно понимали: Биллу тяжело, ему 45, а нужно выступать не только в технической и произвольной программах, но и в акробатической.
Золото дуэта Ван Цяньи — Ван Люи стало вторым для сборной Китая по синхронному плаванию на Олимпиаде в Париже. До этого показывать…
— В этом году вы сумели побывать в качестве тренера на Кубке мира в Египте. С чем пришлось столкнуться?
— Я уже ездила в роли тренера на чемпионат мира в 2017-м, когда ждала ребёнка, но там всё было гораздо проще. У второго тренера, тем более при таком специалисте, как Данченко, нет, как правило, никакой ответственности: дай воды, принеси то, отнеси это. А тут я выезжала вместе со своей солисткой Алисой Шевченко и одновременно в роли человека, который пытается возобновить все наши былые международные отношения, не имея ни малейшего представления, как нас примут после трёх лет отсутствия.
— Реальность совпала с ожиданиями?
— Мы к чему только не готовились — к различным диверсиям, к тому, что нас будут так или иначе подставлять. Не могу сказать, что нас прямо-таки ждали с распростёртыми объятиями. Надо понимать, что наше отсутствие было очень многим на руку: лидеры меняются, сразу несколько стран получили возможность бороться за золото, и нет этих русских, которые всегда как заноза. Но всё прошло достаточно гладко, без какого бы то ни было открытого негатива. Приятно было видеть на тренерском бортике Андреа Фуэнтес, Линду Черутти, то есть тех, с кем я соперничала в бытность спортсменкой. И меня, и нашу команду они приняли хорошо, и это внушает определённый оптимизм. Именно за этими людьми, считаю, дальнейшее будущее нашего вида спорта.
— Я предполагала, конечно, что судейство в отношении наших спортсменок окажется жёстким, но отправить сильнейший российский дуэт второй оценкой на 13-е место…
— Так как у нас вид спорта субъективный, кто-то всегда может сказать, что выступление ему не понравилось. Думаю, определённую роль сыграл первый стартовый номер. Первым всегда придерживают оценку. Плюс фактор длительного отсутствия. Мне было странно видеть такие оценки, потому что именно эта индийская программа у девочек очень яркая и интересная, в ней есть за что зацепиться глазу. Да, в ней нет страданий, которые всегда были очень популярны у команды Испании и за что, кстати, всегда ставят высокие баллы. Но это как раз повод вспомнить золотое правило нашего российского синхронного плавания: если не будешь на десять голов выше соперника, тебя уберут.
На самом деле очень хорошо, что мы выехали на эти соревнования в Египет. Не только показали, что готовы соревноваться, но и поняли, что именно нам надо доработать.
— И что же?
— Вторую оценку.
После того как в синхронном плавании поменялись правила, мы сознательно как бы ушли в зону техники, сделав ставку на сложность. С одной стороны, это плохо, потому что от этого неизменно страдает артистизм, с другой — именно оценка за технику сыграла хорошую роль в Египте во всех наших программах. Благодаря ей мы действительно выкарабкались на высокие позиции, несмотря на все попытки нас погасить.
— Нынешние правила, помимо всего прочего, вернули ваш вид спорта во времена, когда особенно ценилось умение спортсменок выполнять длинные подводные связки на задержке дыхания. Сколько времени уходит на то, чтобы приучить людей находиться под водой не 20—25 секунд, а вдвое дольше?
— Некоторым годы нужны. Детям, наверное, адаптироваться чуть легче. Хотя и в этом случае тренер постоянно находится в готовности прыгнуть в воду, если видит, что ребёнку не хватает кислорода. Кто-то, бывает, ко дну начинает идти.
— Я и сама не раз видела, как взрослые люди просто уходили под воду, потеряв сознание от гипоксии. Но мне казалось, что весь коллективный Запад должен взбунтоваться против таких правил.
— Европейская федерация плавания уже ввела ограничения для юниоров: им разрешено находиться под водой не более 25 секунд. Скорее всего, по этому пути пойдут и на юниорских чемпионатах мира. Мне кажется правильным, что начинают вводить ограничения, потому что для маленьких детей такие перегрузки не очень полезны.
В целом, конечно же, наш вид спорта сильно изменился — и не могу сказать, что в лучшую сторону. В том, что появились более жёсткие технические рамки, нет проблем, мы готовы под них подстраиваться. Но смотреть-то стало неинтересно — это признают все. Странно другое: если World Aquatics идёт на столь радикальное изменение правил, почему бы не поинтересоваться мнением тех, кто на протяжении 25 лет фактически был лицом вида спорта, развивая его?
— Для этого нам надо сначала вернуться в международные комиссии и технические комитеты.
— Поэтому мы с таким нетерпением и ждём этого момента.
— Вы сейчас работаете во Дворце спорта, который до недавнего времени носил имя пятикратной олимпийской чемпионки Аси Давыдовой. Как расценили её решение уехать из России?
— В тот момент я как раз была в свободном плавании, размышляя, что мне делать в жизни. И в определённый день мне вдруг начали звонить абсолютно все: журналисты, тренеры, работающие в этом бассейне, в других. Все пытались понять, что случилось, информации же никакой не было.
На этой неделе российские синхронистки выступят на Кубке мира в Египте. Но если группа будет представлена юниорским составом, то Майю…
— В том числе и у вас?
— Да. Но я не тот человек, который станет кого-то считать предателем просто по факту отъезда. К тому же от Аси я никогда не слышала ни единого плохого слова в адрес страны, которая её воспитала. По соцсетям знаю, что она остаётся в синхронном плавании, кого-то консультирует, кому-то ставит программы. Когда мне предложили возглавить школу, я разговаривала с Асей. Знаю, она сильно переживала, что оставляет свой центр. Сейчас мы периодически общаемся, но я по-прежнему не знаю, чем было обусловлено желание Давыдовой сделать такой выбор. Видимо, на это были причины.
— Ваша солистка Алиса Шевченко сейчас готовится к выступлению на юношеском первенстве Европы. Означает ли это, что вы окончательно и бесповоротно встали на тренерский путь?
— Мой муж на самом деле просто в шоке от такой перспективы, потому что я никогда не говорила, что стану тренером, не хотела этого. Более того, понимала, что это самая неблагодарная работа, которая только может быть, особенно сейчас, когда тренеры, да и весь персонал спортивных школ перекочевали в разряд самых незащищённых профессий. Поэтому полностью себя отдать тренерской профессии я и сейчас не готова. Одно дело тренировать солистку, работа с которой длится несколько часов, и совсем другое — работать с группой в качестве старшего тренера. Для этого нужно постоянно жить на базе, находиться при команде, всё контролировать, держать руку на пульсе, что называется.
— В связи с грядущим 75-летием Татьяны Покровской, которая возглавляет сборную России уже более четверти века, хотела спросить вот о чём: насколько взгляды вашего поколения на синхронное плавание совпадают со взглядами Татьяны Николаевны?
— Возможно, я слишком правильно воспитана, но я никогда не скажу в адрес своих тренеров, что их взгляды кажутся мне устаревшими, а вот мы сейчас придём и сделаем всё по-другому. Считаю, что сначала нужно хотя бы повторить тот результат, которого добились предшественники, а потом уже рассуждать о правильности или неправильности тех или иных подходов.
Я вообще благодарна судьбе за все моменты своей жизни. За хорошие, за плохие. Что касается работы, мне кажется, нам в своём центре в Москве чуть проще: у нас тут и школа, и юношеская команда наряду с юниорской, и сильнейший национальный дуэт, мы варимся в одной каше, каждый день смотрим друг на друга, прибавляем, подталкиваем, соперничаем. Причём это соперничество носит очень правильный, на мой взгляд, характер, когда каждый тренер готов что-то подсказать чужому спортсмену, если видит ошибку.
— В этом плане, считаю, изоляция пошла на пользу: все поняли, что надо объединяться, чтобы вернуться в мир большого спорта, не растеряв позиций.
— Согласна. Просто та часть сборной, что постоянно находится на «Круглом озере», стоит особняком. С одной стороны, это плюс: у девочек много времени на подготовку, много воды, никто не отвлекает. С другой — ты варишься в собственном соку. Например, в апреле, когда мы встретились на чемпионате России, я подошла к Покровской и подсказала, на какие моменты программы надо обратить внимание, чтобы не дать повод судьям занизить оценку, как делали арбитры в Египте в отношении наших спортсменок.
— Не всякий спортсмен, пусть даже бывший, рискнёт подойти к Покровской с советами, как мне кажется.
— Столько лет совместной работы без следа не проходят, как понимаете. Надо просто понимать, когда это допустимо, когда нет. Может быть, нескромно прозвучит, но я чувствую определённое уважение со стороны Татьяны Николаевны.
Ну а тогда она даже сказала: если что-то ещё заметите, обязательно скажите об этом. Это было важно на самом деле, потому что давать какие-то советы тренеру с таким опытом и стажем иногда действительно бывает страшновато. В то же время видеть ошибку и не сказать о ней — это преступление в отношении тех людей, которые воспитали тебя, в отношении тех спортсменов, которые день и ночь работают ради результата.
— Я имела возможность наблюдать за непрерывной серией российских побед начиная с 1998-го, сейчас же периодически ловлю себя на внутреннем страхе: а что, если на чемпионате мира вдруг доведётся проиграть?
— Об этом нам всегда было страшно думать в годы выступлений. Сейчас же вдвойне страшно понимать, что от тебя уже ничего не зависит. Ты ничего не контролируешь, ничем не можешь помочь, кроме как подбодрить. Не знаю, можно ли использовать мои слова как оправдание, но, вернувшись из Египта, я теперь абсолютно точно понимаю, что постоянно быть первым не получится уже ни у какой страны.
— Почему?
— Слишком сильно изменились правила. Нужно выполнять одинаковые связки — и попробуй не запутайся в них. Мы хоть и не участвовали в турнирах, пока находились в абсолютной изоляции, но видели, как непредсказуемо от старта к старту меняются лидеры. Плюс нужно постоянно ездить на турниры Мировой серии, а мы будем вынуждены в них участвовать, поскольку от этого зависит дальнейшая жеребьёвка. Но люди-то не роботы. Самое время делать ставки: кто выиграет, кто проиграет.
— Может быть, тотализатор сделает ваш вид спорта более популярным?
— Хотелось бы. Правда, результаты стали совсем уж сильно зависеть от бригады арбитров. Раньше мы жаловались, что наш вид спорта субъективный и судьбу медалей решают десять судей, которые сидят вдоль борта, а сейчас эту судьбу решают по факту три технических специалиста.
Международный союз конькобежцев одобрил заявки Аделии Петросян и Петра Гуменника на участие в отборочном турнире к Олимпийским играм,…
— В вашей биографии наряду с семью олимпийскими победами, 21 золотой медалью с чемпионатов мира, 13 — с европейских и двух — с Универсиады есть совершенно уникальное достижение. Я имею в виду 99-е место, занятое в телевизионном шоу «Титаны».
— Это было прекрасно. Когда я согласилась участвовать в этом проекте и подписала контракт, не удосужившись открыть ссылочку на корейский аналог шоу, я как-то забыла, что уже год не тренировалась. Вообще ничего не делала, лежала на диване с ребёнком. Максимальным уровнем моей активности была зарядка, которую я делала далеко не каждый день. И когда на арену начали выходить те 100 атлетов, которых отобрали для участия в проекте, сразу поняла, что самое правильное в этой ситуации немедленно уйти домой. Но досрочно расторгнуть контракт было уже нельзя.
— Срезались на первом же испытании?
— Ну да. Нужно было висеть на подмышках на турнике, в то время как снизу открывалась платформа, под которой был бассейн. Знаете, какая у меня первая мысль была? Не свалиться с этого турника раньше, чем платформа откроется. Дотерпеть. Если уж падать, то в воду, а не на пол.
— Сами же сказали, что терпеть в вашем виде спорта умеют все.
— Мне было очень больно. Никогда не признавалась, но я человек с очень низким болевым порогом. Даже когда мне закалывали волосы в пучок перед выступлением, туго их натягивая, я не терпела боли, начинала плакать. С Татьяной Евгеньевной у меня даже была договорённость: она укладывает волосы, готовит шпильку, отдаёт её мне, и я сама впихиваю её в причёску. Поэтому необходимость висеть на турнике, да ещё в столь непривычном положении, оказалась колоссальным стрессом. Особенно с учётом того, что я висела на нём только в детстве, когда вырасти надо было. Кстати, даже тогда, провисев свои несчастные две минуты, я была уверена, что в первом раунде никто не отсеется. Но получилось иначе.
— Переживали сильно?
— Не то слово. Мне казалось, что я своим публичным позором подвела весь свой вид спорта. Что теперь вся страна будет воспринимать синхронисток как людей, которые не способны даже на турнике висеть. А потом Маша Киселёва рассказала мне, что о ней заговорили как о трёхкратной олимпийской чемпионке только после «Слабого звена». И я успокоилась. Поняла, что лучше упасть, зато о нашем виде спорта хотя бы так, но будут говорить. Кстати, знаю абсолютно точно, что все те участники, которые были на проекте, не считают меня слабой. Знают, что такое синхронное плавание и насколько каторжной работы оно требует.
— А какими словами вас провожали из проекта?
— Крикнули, когда я уходила: «Света, ты, как всегда, первая!»
